Между тем как несло меня вниз по теченью,
Краснокожие кинулись к бичевщикам,
Всех раздев догола, забавлялись мишенью,
Пригвоздили их намертво к пестрым столбам.

Я остался один без матросской ватаги.
В трюме хлопок промок и затлело зерно.
Казнь окончилась. К настежь распахнутой влаге
Понесло меня дальше, — куда, все равно.

Море грозно рычало, качало и мчало,
Как ребенка, всю зиму трепал меня шторм.
И сменялись полуострова без причала,
Утверждал свою волю соленый простор.

В благодетельной буре теряя рассудок,
То как пробка скача, то танцуя волчком,
Я гулял по погостам морским десять суток,
Ни с каким фонарем маяка не знаком.

Я дышал кислотою и сладостью сидра.
Сквозь гнилую обшивку сочилась волна.
Якорь сорван был, руль переломан и выдран,
Смыты с палубы синие пятна вина.

Так я плыл наугад, погруженный во время,
Упивался его многозвездной игрой,
В этой однообразной и грозной поэме,
Где ныряет утопленник, праздный герой;

Лиловели на зыби горячечной пятна,
И казалось, что в медленном ритме стихий
Только жалоба горькой любви и понятна —
Крепче спирта, пространней, чем ваши стихи.

Я запомнил свеченье течений глубинных,
Пляску молний, сплетенную как решето,
Вечера — восхитительней стай голубиных,
И такое, чего не запомнил никто.

Я узнал, как в отливах таинственной меди
Меркнет день и расплавленный запад лилов,
Как подобно развязкам античных трагедий
Потрясает раскат океанских валов.

Снилось мне в снегопадах, лишающих зренья,
Будто море меня целовало в глаза.
Фосфорической пены цвело озаренье,
Животворная, вечная та бирюза.

И когда месяцами, тупея от гнева,
Океан атакует коралловый риф,
Я не верил, что встанет Пречистая Дева,
Звездной лаской рычанье его усмирив.

Понимаете, скольких Флорид я коснулся?
Там зрачками пантер разгорались цветы;
Ослепительной радугой мост изогнулся,
Изумрудных дождей кочевали гурты.

Я узнал, как гниет непомерная туша,
Содрогается в неводе Левиафан,
Как волна за волною вгрызается в сушу,
Как таращит слепые белки океан;

Как блестят ледники в перламутровом полдне,
Как в заливах, в лимонной грязи, на мели,
Змеи вяло свисают с ветвей преисподней
И грызут их клопы в перегное земли.

Покажу я забавных рыбешек ребятам,
Золотых и поющих на все голоса,
Перья пены на острове, спячкой объятом,
Соль, разъевшую виснущие паруса.

Убаюканный морем, широты смешал я,
Перепутал два полюса в тщетной гоньбе.
Прилепились медузы к корме обветшалой,
И, как женщина, пав на колени в мольбе,

Загрязненный пометом, увязнувший в тину,
В щебетанье и шорохе маленьких крыл,
Утонувшим скитальцам, почтив их кончину,
Я свой трюм, как гостиницу на ночь, открыл.

Был я спрятан в той бухте лесистой и снова
В море выброшен крыльями мудрой грозы,
Не замечен никем с монитора шального,
Не захвачен купечеством древней Ганзы,

Лишь всклокочен как дым и как воздух непрочен,
Продырявив туманы, что мимо неслись,
Накопивший — поэтам понравится очень! —
Лишь лишайники солнца и мерзкую слизь,

Убегавший в огне электрических скатов
За морскими коньками по кипени вод,
С вечным звоном в ушах от громовых раскатов,
Когда рушился ультрамариновый свод,

Сто раз крученый-верченый насмерть в мальштреме.
Захлебнувшийся в свадебных плясках морей,
Я, прядильщик туманов, бредущий сквозь время,
О Европе тоскую, о древней моей.

Помню звездные архипелаги, но снится
Мне причал, где неистовый мечется дождь, —
Не оттуда ли изгнана птиц вереница,
Золотая денница, Грядущая Мощь?

Слишком долго я плакал! Как юность горька мне,
Как луна беспощадна, как солнце черно!
Пусть мой киль разобьет о подводные камни,
Захлебнуться бы, лечь на песчаное дно.

Ну, а если Европа, то пусть она будет,
Как озябшая лужа, грязна и мелка,
Пусть на корточках грустный мальчишка закрутит
Свой бумажный кораблик с крылом мотылька.

Надоела мне зыбь этой медленной влаги,
Паруса караванов, бездомные дни,
Надоели торговые чванные флаги
И на каторжных страшных понтонах огни!

Анализ стихотворения «Пьяный корабль» Рембо

Артюр Рембо считается родоначальником символизма в литературе, что неоднократно подтверждалось его творчеством. Сам автор пренебрежительно относился к свои работам, утверждая, что лишь единичные из них достойны хоть какого-то внимания. Известнейшее стихотворение «Пьяный корабль» тоже входит в этот список. Но так ли это на самом деле?

Тема

Стихотворение выстроено в качестве монолога одинокого путешественника, являющегося самим Артюром Рембо. Он отождествляет себя с моряком, который вынужден прогибаться под гнетом внешних обстоятельств. Когда-то, в прошлом, были хозяева, управляющие его жизнью, но теперь их не стало.

Возможно, автор указывает на факт из своей биографии: он многие годы зависел от своих родителей, однако их не стало, и он стал предоставлен самому себе. Подобная перемена в жизни сравнивается с морским течением. Да, он свободен от условностей и обязательств, но готов ли самостоятельно управлять своей жизнью?

Герой был весьма неопытным моряком, поэтому риск погибнуть в пучине высок. Поэт не акцентирует внимания на сложности, которые пережил герой, лишь осторожно намекает на тернистость пути.

Он продолжает плыть, не зная маршрута, не понимая, чего он хочет достичь по итогу. Однако путешествие подходит к логическому завершению, герой по-прежнему не знает, к каким берегам его выбросят морские волны, куда он интуитивно вел свой корабль. Он точно знает лишь то, чего не хочет видеть по прибытии: мутной картины ожидания.

Композиция и жанровая принадлежность

Композиция выстраивается из трех частей: завязка (потеря управления), основные события (морские странствия героя), кульминация (столкновение фантазии и реальности) и завершение (отказ героя от прагматичной стороны жизни).

Произведение сложно отнести к конкретному жанру, критики разделились на два лагеря: тех, кто считают «Пьяный корабль» поэмой и тех, кто считает это стихотворением. Каждая из сторон по-своему права.

В стихотворении можно увидеть средства художественной выразительности, например:

• эпитеты («Лиловели на зыби горячечной пятна»);
• метафоры («жалоба горькой любви»);
• сравнения («То как пробка скача, то танцуя волчком…»);
• олицетворение («озябшая лужа»).

Произведение по праву считается одним из самых примечательных в библиографии Артюра Рембо. Несмотря на мнение автора, стихотворение смогло породить полноценное литературное направление - символизм.

Анализ стихотворения А. Рембо «Пьяный корабль»

Артюр Рембо - символ світового поетичного авангарду. Творчество этого поэта представляет собой уникальное в истории литературы явление. Виктор Гюго назвал его «Шекспиром-ребенком». И вполне справедливо: Рэмбо начал с того, чем обычно заканчивают великие поэты. В возрасте 15-17 лет он создает шестьдесят стихов, десять из которых стали настоящими вершинами французской поэзии, а стихотворение «Пьяный корабль» стал всемирно известным произведением. Требует еще каких-то доказательств гениальность поэта? В свои семнадцать лет Артюр Рембо - зрелый поэт. В течение еще нескольких лет он создает почти все, что составляет его творческое наследие, - сборник «Озарение», книгу-исповедь «Сквозь ад», а также свой блестящий программное стихотворение «Пьяный корабль».

«Пьяный корабль» - это стихотворение-поэма. Это творческая исповедь гениального подростка, осмыслена и четко продуманная, которая была навеяна автору впечатлениями юношеского чтения, его увлечением морем и романтикой морских приключений. И хотя автор произведения до этого времени не видел ни моря, ни кораблей, творческое воображение рисовало юноше лазурное море, изысканную бригантину под шелковыми парусами, которая несется в безбрежный морской простор навстречу ветрам и необычным приключениям.

Корабль без руля и ветрил - это символический, развернутый образ поэта. Он, этот поэт, чувствует себя как бы опьяневшим от безграничности пространства и неуемной жажды странствий, приключений. Он стремится открывать неразгаданные тайны, неведомые земли.

Бешено хлюпали океанские приливы,

А я, когда-то глухой, как мозг детворы,

Все за водой плыл! И мятеж гигантский

Сняли полуострова, просторы и ветры.

Все волшебное, необычное в этом плавании, что обогащает поэта особыми впечатлениями, которые просто невозможно объяснить формальной логикой.

Обычная молния становится динамитом, «что взрывает небеса», сигналы тревоги, прибое и течения сливаются в одно понятие, приобретает силы мотора. Это «вечный двигатель» поэта. Оказывается, что и рассвет может говорить какой-то экзальтированной языке необычного «голубиного народа». Итак, поэт видит то, чего обычному смертному увидеть бы не удалось.

Я молниями разорвано небо знаю,

Прибое, течения, заката голубые,

Рассветы, возбужденные, словно голубиные стаи,

И то, что может лишь примаритись тебе.

Видит поэт и разъяренные морские валы, цветы, подобные пантерячих зрачков, ледники, небеса и зарева. И все это представало в воображении мальчика, пускал свой маленький кораблик в холодную грязную лужу.

По европейской грустя водой,

Холодную и грязную лужу вижу я,

Где вутлий корабль, как мотыля весной,

Пускает в полумгле огорченное мальчик.

Но как же хорошо, когда даже в гряВНОй луже человек может видеть прекрасное лазурное море, сияющее яркими солнечными лучами, бригантину, что поднимает парус и несется вдаль навстречу ветрам и невзгодам.

И как невыразимо жаль, что прекрасный поэт бросил свой якорь не в тихой лазурной гавани, а в марсельской больнице - больной, истощенный, он навсегда почил там 10 октября 1891 года в возрасте всего тридцати семи лет. Но несется вдаль безумный корабль его поэзии, даря людям прекрасную мечту, побуждая к борьбе за жизнь, придавая силы и силу.

«Пьяный корабль» Артюр Рембо

Я плыл вдоль скучных рек, забывши о штурвале:
Хозяева мои попали в плен гурьбой —
Раздев их и распяв, индейцы ликовали,
Занявшись яростной, прицельною стрельбой.

Да что матросы, — мне без проку и без толку
Фламандское зерно, английский коленкор.
Едва на отмели закончили поколку,
Я был теченьями отпущен на простор.

Бездумный, как дитя, — в ревущую моряну
Я прошлою зимой рванул — и был таков:
Так полуострова дрейфуют к океану
От торжествующих земных кавардаков.

О, были неспроста шторма со мной любезны!
Как пробка легкая, плясал я десять дней
Над гекатомбою беснующейся бездны,
Забыв о глупости береговых огней.

Как сорванный дичок ребенку в детстве, сладок
Волны зеленый вал — скорлупке корабля, —
С меня блевоту смой и синих вин осадок,
Без якоря оставь меня и без руля!

И стал купаться я в светящемся настое,
В поэзии волны, — я жрал, упрям и груб,
Зеленую лазурь, где, как бревно сплавное,
Задумчиво плывет скитающийся труп.

Где, синеву бурлить внезапно приневоля,
В бреду и ритме дня сменяются цвета —
Мощнее ваших арф, всесильней алкоголя
Бродилища любви рыжеет горькота.

Я ведал небеса в разрывах грозных пятен,
Тайфун, и водоверть, и молнии разбег,
Зарю, взметенную, как стаи с голубятен,
И то, что никому не явлено вовек.

На солнца алый диск, грузнеющий, но пылкий,
Текла лиловая, мистическая ржа,
И вечные валы топорщили закрылки,
Как мимы древние, от ужаса дрожа.

В снегах и зелени ночных видений сложных
Я вымечтал глаза, лобзавшие волну,
Круговращение субстанций невозможных,
Поющих фосфоров то синь, то желтизну.

Я много дней следил — и море мне открыло,
Как волн безумный хлев на скалы щерит пасть, —
Мне не сказал никто, что Океаньи рыла
К Марииным стопам должны покорно пасть.

Я, видите ли, мчал к незнаемым Флоридам,
Где рысь, как человек, ярит среди цветов
Зрачки, — где радуги летят, подобны видом
Натянутым вожжам для водяных гуртов.

В болотных зарослях, меж тростниковых вершей,
Я видел, как в тиши погоды штилевой
Всей тушею гниет Левиафан умерший,
А дали рушатся в чудовищный сувой.

И льды, и жемчуг волн; закат, подобный крови;
Затоны мерзкие, где берега круты
И где констрикторы, обглоданы клоповьей
Ордой, летят с дерев, смердя до черноты.

Я последить бы дал детишкам за макрелью
И рыбкой золотой, поющей в глубине;
Цветущая волна была мне колыбелью,
А невозможный ветр сулил воскрылья мне.

Почти что остров, я изгажен был поклажей
Базара птичьего, делящего жратву, —
И раком проползал среди подгнивших тяжей
Утопленник во мне поспать, пока плыву.

И вот — я пьян водой, я, отданный просторам,
Где даже птиц лишен зияющий эфир, —
Каркас разбитый мой без пользы мониторам,
И не возьмут меня ганзейцы на буксир.

Я, вздымленный в туман, в лиловые завесы,
Пробивший небосвод краснокирпичный, чьи
Парнасские для всех видны деликатесы —
Сопля голубизны и солнца лишаи;

Доска безумная, — светясь, как, скат глубинный,
Эскорт морских коньков влекущий за собой,
Я мчал, — пока Июль тяжелою дубиной
Воронки прошибал во сфере голубой.

За тридцать миль морских я слышал рев Мальстрима,
И гонный Бегемот ничтожил тишину, —
Я, ткальщик синевы, безбрежной, недвижимой,
Скорблю, когда причал Европы вспомяну!

Меж звездных островов блуждал я, дикий странник.
В безумии Небес тропу определив, —
Не в этой ли ночи ты спишь, самоизгнанник,
Средь златоперых птиц, Грядущих Сил прилив?

Но — я исплакался! Невыносимы зори,
Мне солнце шлет тоску, луна сулит беду;
Острейшая любовь нещадно множит горе.
Ломайся, ветхий киль, — и я ко дну пойду.

Европу вижу я лишь лужей захолустной,
Где отражаются под вечер облака
И над которою стоит ребенок грустный,
Пуская лодочку, кто хрупче мотылька.

Нет силы у меня, в морях вкусив азарта,
Скитаться и купцам собой являть укор, —
И больше не могу смотреть на спесь штандарта,
И не хочу встречать понтона жуткий взор!

Анализ стихотворения Рембо «Пьяный корабль»

Французский поэт Артюр Рембо по праву считается родоначальником символизма в литературе, что подтверждают его многочисленные поэтические эксперименты. Однако сам автор был очень редко доволен результатами своих литературных изысканий, признаваясь, что среди его произведений лишь единицы могу заслуживать хоть какого-то внимания. К ним, в частности, автор причислял стихотворение «Пьяный корабль», написанное летом 1871 года. В нем автор пытается понять, зачем человек приходит в этот мир, и почему практически до самой смерти он ничего не знает о своем предназначении.

Стихотворение «Пьяный корабль» построено в форме монолога путешественника, в роли которого выступает сам автор. Это произведение состоит ровно из 25 катренов, то по тем временам считалось особым шиком.

Себя Артюр Рембо отождествляет с моряком, который вынужден подчиняться различным внешним обстоятельствам. Когда-то у него были хозяева, которые управляли его жизнью, однако они стали жертвами индейских племен. Вполне вероятно, что под хозяевами поэт подразумевает своих родителей, от которых он напрямую зависел многие годы. Однако их не стало, и теперь поэт предоставлен сам себе. Эту перемену в жизни он сравнивает с морским потоком, который несет его в неизвестном направлении. Действительно, автор абсолютно свободен от каких-либо обязательств и условностей, но готов ли он к самостоятельному плаванию?

«О, были неспроста шторма со мной любезны!», — отмечает поэт, делясь впечатлениями о первых днях своей самостоятельной жизни. Однако, если выражаться языком его стихотворения, сам Артюр Рембо был еще весьма неопытным моряком, поэтому риск погибнуть в опасной пучине, которая именуется жизнью, был довольно высоким. Поэт не вдается в подробности по поводу того, что именно ему довелось пережить. Однако испытания, судя по всему, оказались нешуточными. Поэт признается: «Я ведал небеса в разрывах грозных пятен, тайфун, и водоверть, и молнии разбег». Он не гордится тем, что выпало на его долю, но и не отрицает того, что в битве за свое место в бушующем океане жизни стал намного сильнее, мудрее и опытнее. Тем не менее, продолжая странствие, автор так и не может ответить на вопрос, куда и зачем он плывет. По всем законам такое путешествие уже должно близиться к своему логическому завершению, и вот уже берег показался вдали, но автор не знает, что именно ждет его там, куда он интуитивно так стремился. Однако автор четко знает, чего он не хочет в этой жизни, отмечая: «И больше не могу смотреть на спесь штандарта, и не хочу встречать понтона жуткий взор!»

Пьяный корабль (фр. Le Bateau ivre ) - стихотворение французского поэта Артюра Рембо, написанное в конце лета 1871 в Шарлевиле.

Одно из самых известных и значительных произведений Рембо, и одно из немногих, которыми он сам был доволен

Стихотворение

Стихотворение состоит из 25 катренов александрийского стиха с перекрестной рифмовкой и намеренно расшатанным ритмом . Написано от имени корабля, сорванного с якоря, и носящегося по свету по воле волн и ветров.

Перед взором поэта проходит череда фантасмагорий, яростные бури «в темных глазницах морей», каскады молний «из пылающих ям черно-синих небес», таинственные и зловещие прибрежные леса, «где глазами людей леопарды глядят», и отчаянная мечта о великолепии могущества:

В конце - лишь разочарование и желание добраться хоть до какой-нибудь пристани.

Написав это гениальное стихотворение в 17 лет, Рембо предсказал в нём собственную судьбу, полную скитаний и странствий, закончившихся жизненным крахом и смертью в старинной европейской гавани .

Рембо в поисках вдохновения. Набросок Поля Верлена

Рембо, ныне признанный как один из первых поэтов-символистов и предтечаэкспрессионизма, при жизни удостоился похвалы лишь со стороны немногих, таких же как он про́клятых поэтов, причем даже они осуждали его нарочитую асоциальность и хулиганство.

Читателей XIX века поражал неистовый напор и дикое буйство метафор, проносящихся от звездного сверкания до луж блевотины, и действительно способных навести на мысль о пьяных видениях, или наркотических галлюцинациях.

Истоки поэтического образа исследователи усматривают в Старом отшельнике поэта-парнасца Леона Дьеркса, Ветре с моря Малларме и в знаменитом Плавании Бодлера . При этом, в отличие от прежних поэтов, лишь сравнивавших героя с потерявшим управление кораблем, Рембо уже прямо отождествляет себя с судном и пишет от его имени: прием, ставший обычным только в XX веке.

Необычная и яркая образность Пьяного корабля отражает особую поэтическую концепцию Рембо, представлявшего поэзию как ясновидение .

§Влияние

Анри Фантен-Латур. «Уголок стола». 1872. Собрание Мерзких братишек . Слева Верлен и Рембо

Поэзия XX века прошла под знаком определяющего влияния этого Маленького Шекспира. Никто не способствовал в такой мере обогащению современной поэзии. Самый активный в сонме поэтов Уголка стола, он влил в поэзию новую, омоложенную кровь .

- Гарин Н. И. Проклятые поэты, с. 714

Влияние Рембо на поэзию XX века и в целом было огромным. Пьяный корабль вызвал ряд прямых подражаний, но мотивы этого стихотворения можно найти и в целом ряде оригинальных и значительных произведений последующего периода. Например, одним из наиболее известных русских стихотворений, в которых можно усмотреть влияние Пьяного корабля , является Заблудившийся трамвай Николая Гумилева.

Лео Ферре положил первые несколько строф на музыку и включил в свой альбом Ludwig - L’Imaginaire - Le Bateau ivre (1982).

§Русские переводы

Существует множество переводов на русский.

Первый полный перевод (прозаический) был опубликован в 1901 киевским филологом и философомА. Н. Гиляровым (1856-1938) в книге «Предсмертные мысли XIX века во Франции по её крупнейшим литературным произведениям», причем переводчик задался целью познакомить читателей с «безобразным произведением», наделенным лишь «отталкивающим своеобразием» .

В том же Киеве в 1909 вышел первый стихотворный перевод (неполный) Владимира Эльснера . В дальнейшемПьяный корабль переводили Владимир Набоков, Бенедикт Лившиц, Давид Бродский, Павел Антокольский, Леонид Мартынов, Давид Самойлов и другие поэты. Возможно, лучшими [ источник не указан 497 дней ] на данный момент являются переводы Антокольского и Евгения Головина; последний текстуально довольно близок к оригиналу, и постарался воспроизвести его интонацию и напористый ритм (для чего использован нечастый в русской поэзии четырёхстопный анапест).

§Пьяный корабль в Париже

В 2012 в Париже голландцем Яном Виллемом Брюинсом текст Пьяного корабля был нанесен на длинную стену здания на улице Феру (фр.)русск., недалеко от того места, где это стихотворение 30 сентября 1871 впервые было прочитано автором на собрании поэтической группы «Мерзкие братишки» (Vilains Bonshommes (фр.)русск.) .

§Примечания

Перейти к: 1 2 3 Балашов, с. 376

Гарин, с. 713

Гарин, с. 711

Балашов, с. 255-256

Гарин, с. 706-707

Балашов, с. 252

Балашов, с. 376-377

§Литература

Балашов Н. И. Рембо и связь двух веков поэзии // Рембо А. Стихи. Последние стихотворения. Озарения. Одно лето в аду. - М., Наука, 1982.

Гарин И. И. Проклятые поэты. - М., ТЕРРА-Книжный клуб, 2003. - ISBN 5-275-00641-1

Пьяный корабль (Рембо)

Пьяный корабль в переводе Е. Головина

«Пьяный корабль», анализ стихотворения Артюра Рембо

«Пьяный корабль» поэзии и трезвое дно жизни

Знал ли юноша из французского Шарлевиля, что создал уникальное произведение мировой литературы, которое впоследствии станет гимном символистов? Возможно, знал. Ведь жизнь Артюра Рембо (1854 - 1891) была необычной и, казалась, лишенной здравого смысла. В возрасте, когда многие таланты только вступают в литературу, он уже из нее вышел. Все свои гениальные стихи Рембо успел написать до двадцати лет. Затем, проведя анализ современной поэзии, решил, что лучше путешествовать по свету и зарабатывать на жизнь торговлей.

В 1871 году, когда был написан «Пьяный корабль», в литературной среде еще не существовал термин «символизм». Он был введен в обращение немного позже французским поэтом Жаном Мореасом. Однако манера письма Рембо, его художественные средства и эстетические принципы полностью соответствовали духу символизма. Особенно характерным в этом плане был «Пьяный корабль».

Удивительно, но в период создания своего шедевра юный Артюр еще не видел ни моря, ни кораблей, а уж тем более не бороздил отважно морские просторы. Такую удивительную картину рисовало его гениальное воображение. Вместе с тем «Пьяный корабль» - это не хаотичный набор эмоций впечатлительного юноши. Это хорошо осмысленное и четко продуманное стихотворение, поражающее не только фантасмагорией событий, но и прекрасной поэтической формой. Стих написан строгим александрийским гекзаметром.

Корабль опьянел от свободы и в этом вихре чувств полностью отдался воле рока. В его стремительно-фантастическом движении по морским просторам и есть, по мнению юного Рембо, смысл бытия, где перемешаны все чувства, как позитивные:

Ослепительной радугой мост изогнулся,

так и негативные:

Загрязненный пометом, увязнувший в тину.

Корабль без руля и парусов – великолепный символ поэта, который смело бросается в водоворот жизни. Он ощущает себя опьяневшим от беспредельности пространства и неутолимой жажды странствий, приключений. Поэт стремится открывать неразгаданные тайны, неизвестные земли. Однако на этом пути его ждет и немало разочарований, а в итоге разбитость и усталость. В свои шестнадцать лет Рембо уже прекрасно это понимал.

Пусть мой киль разобьет о подводные камни, Захлебнуться бы, лечь на песчаное дно…

К сожалению, так произошло и в судьбе самого Рембо. Он был выброшен из жизни ее бурным течением в самом расцвете творческих сил. Поэту тогда было 37.

Артюр Рембо

Пьяный корабль. Cтихотворения

В оформлении переплета использованы репродукции плакатов художника Анри де Тулуз-Лотрека (1864–1901) и фрагмента картины «Угол стола» (1872 г.) художника Анри Фантен-Латура (1836–1904)

© Е. Витковский, составление, перевод, 2015

© А. Триандафилиди, перевод, 2015

© Ю. Лукач, перевод, 2015

© М. Яснов, перевод, 2015

© Б. Булаев, перевод, 2015

© А. Кротков, перевод, 2015

© Г. Кружков, перевод, 2015

© Я. Старцев, перевод, 2015

© Ю. Стефанов, перевод. Наследники, 2015

© В. Козовой, перевод. Наследники, 2015

© А. Ревич, перевод. Наследники, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Стихотворения

Сиротские подарки

Нет света в комнате, и на подушках спальных

Чуть слышный шепоток двух малышей

печальных,

Склонивших головы, отяжелев от грез;

Под белым пологом им горестно до слез…

Снаружи воробьи озябли, стужа крепла,

Сковало крылья им под небом цвета пепла.

С туманом Новый Год пожаловал на двор,

Волочет по земле свой снеговой убор,

Поет и мерзнет он и, улыбаясь, плачет…

Двух маленьких детей волнистый полог

Так тихо говорят, как будто ночь вокруг,

И их, задумчивых, бросает в трепет вдруг

От звука дальнего; а утро уж настало,

И как в стеклянный шар припевом из металла

Звук чистый, золотой снаружи бьет и бьет…

В их комнату сквозняк пробился, и вразмет

Одежды траура легли вокруг кровати.

К ним ветер северный пришел, как гость,

некстати,

Уныние одно вдохнул он в этот дом.

Кого-то, кажется, недоставало в нем…

Неужто не придет родная мать к малюткам,

Не улыбнется им тепло, со взглядом чутким?

Забыла ли она вечор камин разжечь,

Золу разворошить, от холода сберечь,

Накрыв своих детей пушистым одеялом?

Неужто бросила в бездушьи небывалом

На произвол ветров, совсем не защитив

Их в спальне, чтоб туда не задувал порыв?

О, греза матери, как пух, она согреет,

В уютном гнездышке птенцов своих лелеет,

На ласковых руках качая малышей,

Что безмятежно спят, а сны – снегов белей!..

И вот – у них в гнезде нет ни тепла, ни пуха,

Лишь ветер января там завывает глухо.

Им холодно, не спят, и страх царит в душе…

Сироты малые – вы поняли уже.

Нет матери у них, отец в краях не этих,

Служанка старая заботится о детях.

Четырехлетние, в дому они одни,

И грезы пробудить стараются они

Воспоминаньями, что радужны и четки,

Как бы молитвенно перебирают четки.

Какое утро, ах! сулит подарки им!

А ночью были сны, и с трепетом каким

В них каждый увидал желанную игрушку,

Конфету в золоте, цветную побрякушку,

И шумным танцем всё кружилось в пестроте,

То появлялось вдруг, то гасло в темноте!

Проснувшись, радостно встают они с постели,

Глаза руками трут, во рту вкус карамели,

И волосы у них растрепаны со сна.

День праздничный настал; им комната тесна,

Как были босиком, к родительским покоям

Бегут они, а там как будто суждено им

Улыбки повстречать, там расцелуют их

И шалости простят в честь праздника сей миг.

О, сколько прелести в словах их прежних

Но изменилось всё, в дому теперь уныло,

А раньше в очаге большой огонь трещал,

Он комнату сполна и щедро освещал;

Алели отблески, пускаясь в танец ловкий

По старой мебели в блестящей лакировке…

И шкаф был без ключей!.. представьте,

без ключей!..

Смотрели в скважину глазенки малышей…

Как странно, без ключей! Они мечтали, веря

В таинственность того, что там за черной дверью.

Казалось им, что там, за скважиной замка,

Неясный смутный шум летит издалека…

Но у родителей теперь в покоях пусто,

Нет алых отблесков, там тьма нависла густо.

И нет родителей, тепла нет в очаге,

Ни поцелуев нет, ни сладостей в фольге!

Печален первый день родившегося года,

В их голубых глазах посеяла невзгода

Задумчивость, печаль и слезы; хмурят бровь

И шепчут: «Ну, когда увидим маму вновь?»

В дремоте у детей смежаются глаза,

Вам показалось бы, что там блестит слеза.

Распухли веки их, с тяжелым спят дыханьем.

Как детские сердца чувствительны

к страданьям!

Но ангел к ним пришел и вытер капли слез,

Вдохнул в тяжелый сон отраду ярких грез,

Веселые мечты, и кажется: улыбкой

Раскрылись их уста и задрожали зыбко.

Им снится, что они, на руку опершись

И голову подняв, глядят вперед и ввысь,

Вокруг себя глядят, и чудо зрят Господне:

Как будто в розовом раю они сегодня,

И сладко им поет сверкающий очаг,

И за окном – лазурь такая ж, как в очах;

Природа, опьянев от солнца, пробудилась,

Счастливая земля, нагая, возродилась,

Пригретая лучом, от неги вся дрожит.

А в доме их уют, тепло, очаг горит,

И траурных одежд не видно как дотоле,

И ветер не ревет у их порога боле.

Не фея ль добрая влетела к ним сюда?

И вот они кричат от радости… О да,

Свет розовый блеснул над материнским

И здесь под простыней сверкнуло…

предположим,

Что медальона два; они из серебра,

Гагат и перламутр, на них лучей игра,

И оба под стеклом сияют, каждый в раме,

И выбито на них два слова: «НАШЕЙ

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ощущение

В сапфире сумерек пойду я вдоль межи,

Ступая по траве подошвою босою.

Лицо исколют мне колосья спелой ржи,

И придорожный куст обдаст меня росою.

Не буду говорить и думать ни о чем -

Пусть бесконечная любовь владеет мною -

И побреду, куда глаза глядят, путем

Природы – счастлив с ней, как с женщиной

Солнце и плоть

Светило с вышины, очаг тепла и света,

На землю нежность льет; лучами разогрета,

Невестою она созрела для любви,

И сладострастный жар горит в ее крови -

И, лежа на траве задумчивого лога,

Мы чувствуем: она взыскует ласки Бога;

В ней женская душа, в ней страсть заключена,

И глубина земли зародышей полна!

Все зреет, все растет!

– Венера, о Богиня!

О древних временах я сожалею ныне,

Когда мохнатый фавн, от страсти ошалев,

В безумии скакал и грыз кору дерев,

И нифму целовал сатир среди кувшинок!

Копытами топча сплетения тропинок,

Вмещая целый мир, весельем обуян,

Со свитою своей ступал великий Пан!

И травы под стопой его козлиной млели,

Когда в сени лесной играл он на свирели

Великий гимн любви, и пело всё вокруг,

И откликался мир на этот чудный звук,

И отзывалась жизнь, и с ним стремилась

И вековечный лес, в ветвях качая птицу,

И нежная Земля, и Океан седой,

И вечная любовь звучала в песне той!

О, как жалею я о временах Кибелы:

В квадриге золотой, красавицею зрелой

Богиня с высоты спускалась в мир людей,

Струился водопад из близнецов-грудей,

Всему даруя жизнь, божественным потоком,

И каждый Человек был счастлив этим соком;

Припав к сосцам ее, он, как младенец, пил.

– Он был силен и добр, и целомудрен был.

Увы! Прошла пора богов, и скисли души,

И человек твердит, закрыв глаза и уши:

«Теперь я знаю всё». Безбожник и бахвал,

Он стал Король и Бог, но Веру утерял.

О, если б он сосал твои сосцы, Кибела,

Астарты не забыл пленительное тело,

Что розовый пупок являла из волны,

Сияя красотой в мерцании луны,

И в аромате роз над гладью белопенной

Вставала, как цветок, владычицей Вселенной;

Под взором черных глаз из-под густых бровей

В сердцах любовь цвела, пел в роще соловей!

Я верую в тебя, морская Афродита!

Увы! Твоя краса давно от нас сокрыта

С тех пор, как Бог иной нас приковал к кресту;

Венера, мрамор твой боготворю и чту!

– Уродлив Человек и грустен без предела;

Невинность утеряв, в одежды прячет тело;

Божественную грудь его покрыла грязь;

Как идол на костре, страдает, тяготясь

Оковами раба и узами обета!

И после смерти он в обличии скелета